Текст: Полина Плешак, лаборант-исследователь сектора ареальной лингвистики
В нашем мире, где в пару к снеговику обязательно должна быть снежная баба, а при отсутствии такой опции появляется порыв заменить snowman на snowperson 1, 2, живётся всем довольно просто и легко. Долгое время мне было тяжело представить, что женщины бывают ущемлены в правах и объединяются в кооперативы, для того чтобы получить право голоса, работу, и даже просто свободу действия.
Столкнуться с таким можно в современной Гватемале, куда безжалостные конкистадоры привезли machismo — принцип мужского превосходства — и так и оставили его на долгие века. А между тем в культуре индейцев майя, коренного населения Гватемалы, женщина играла роль, практически равную роли мужчины.
Как показывают исследования, женщины занимали свою нишу в политической, экономической и даже сакральной жизни общества. Более того, они могли быть правителями (или, возможно, здесь уместно сказать правительницами). Это подтверждают сохранившиеся изображения: орнаментальные узоры и украшения у женщин были не хуже мужских. О равенстве женщин и мужчин можно задуматься и глядя на языковую систему.
Возьмём для примера конкретный язык — какчикель: в нём нет категории рода (нет вообще никаких согласовательных классов, просто полное равенство), и потому нет нужды в какой бы то ни было позитивной дискриминации. Единственный, как кажется, индикатор гендера — личные классификаторы. Кстати, других классификаторов в какчикеле, в отличие от многих родственных языков, нет. Но у личных классификаторов парадигма полная. Есть три статуса: [+ старость + почитаемость]; [+ наличие супруга]; [+ молодость]. И в каждом из них по два классификатора: женский и мужской (см. Matzar P.G., Guaján J.O.R., Maya'Ajtz'iib O.K. Rukemik ri Kaqchikel chi'. Cholsamaj, 1997).
Созерцая такую систему, невольно задумаешься, не скрыт ли в ней какой-нибудь подвох. И если присмотреться внимательно, то его действительно можно найти.
Во-первых, каждому человеку при рождении даётся дух дня и цифра, из которых складывается имя. И очень интересно, что мужчина может взять в качестве имени и цифру, и дух дня, и даже их комбинацию. Женщина же в свою очередь должна ограничиться лишь духом, причём с красноречивым префиксом в начале: ix, что как раз указывает на род (вот и ещё один индикатор, кроме классификатора).
Так, автор этого текста, получив от рождения себе дух дня q'anil и женский пол, теперь зовётся Ixq'anil, когда говорит на какчикеле. Нетрудно посчитать, что у женщин получается гораздо больше тёзок, чем у мужчин. И есть в этом какое-то неравенство.
Но можно вглядеться в язык ещё пристальнее, и тогда откроются новые грани. Скажем, система какчикельских терминов родства — довольно разветвлённая, она сильно отличается от нашей. Несмотря на все сложности и перипетии древа родства, сначала кажется, что в нём всё же нет места никакой дискриминации: например, в разговоре о братьях и сёстрах важно только то, одного ли с тобой пола твой сиблинг, а также старше он или младше. Но есть один тонкий момент: для детей мужчины есть два разных слова: k’ajolaxel 'сын' и me’alaxel 'дочь'. А вот для женщин такого нет: есть одно только слово -al 'ребёнок', и всё (заметим мимоходом, что оно ещё и не употребляется в непосессивной форме).
Хотя, возможно, это как раз и символизирует то, что женщина — мать-прародительница, и для неё все-все равны!