(вернуться к разделу «Воспоминания»)
Сусеева Д.А., д. филол. н.,
профессор кафедры русского языка и общего языкознания
Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова,
Почетный работник высшего профессионального образования РФ,
Заслуженный деятель науки РК
Институт языкознания АН СССР, позже преобразованный в Институт языкознания РАН, сыграл огромную роль в моей жизни, в формировании меня как исследователя языка. Благодаря этому институту я получила доступ к обширным знаниям в области языкознания того времени, посещая лекции известных лингвистов нашей страны, систематически штудируя научную литературу в библиотеке им. В.И. Ленина, постоянно общаясь со своими научными руководителями (проф. Т.А. Бертагаевым и член-корр. РАН Э.Р. Тенишевым), научными сотрудниками института и коллегами-аспирантами.
Знания, полученные в свое время в стенах Института языкознания РАН, сделали меня востребованной не только на региональном уровне, но и за рубежом. Так, в 2015 году Монгольский государственный университет образования (МНР) «за большой личный вклад в подготовку филологов-специалистов высшей квалификации для Монголии» присвоили звание Почетного профессора. В 2016 году по приглашению Университета г. Инсбрук (Австрия) и Русского центра при Университете г. Инсбрук мной были прочитаны лекции для студентов Института славистики Университета г. Инсбрук по языку официально-деловых документов В.Н. Татищева в бытность его Астраханским губернатором и руководителем Калмыцкой комиссии при Коллегии иностранных дел (1741-1745 гг.) и о языке русских переводов XVIII в. деловых писем калмыцких ханов и их современников.
А началась моя научная и преподавательская деятельность в 1959 г. В этом году, защитив на «отлично» дипломную работу «Субстантивация причастий в современном русском языке», окончив отделение русского языка и литературы Казахского государственного университета им. С.М. Кирова, я решила поступать в аспирантуру Института русского языка АН СССР.
Когда я приехала в августе 1959 г. в Москву для сдачи документов, планы мои неожиданно изменились. Это случилось после знакомства с зав. сектором монгольских языков Института языкознания АН СССР проф. Т.А. Бертагаевым. В то время Институт языкознания АН СССР находился на Волхонке, в одном здании с Институтом русского языка АН СССР, директором которого был акад. В.В. Виноградов. Директора двух академических институтов имели общую приемную. Направо от входа – кабинет акад. Виноградова, налево от входа – кабинет директора Института языкознания АН СССР.
В этой приемной я встретилась и познакомилась с проф. Т.А. Бертагаевым, который, пригласив меня в сектор монгольских языков, убедительно объяснил мне, что русское языкознание сегодня «прекрасно обойдется без вас» (слова профессора), а вот калмыцкое языкознание находится в плачевном состоянии, которому необходимо помочь, особенно сегодня, после 13-летней сибирской ссылки калмыцкого народа. Он говорил, что хотя в 1957 г. историческая справедливость в отношении калмыцкого народа восторжествовала: калмыцкий народ вернулся из ссылки, восстановлена Калмыцкая Автономия, в Калмыкии открываются средние и специальные учебные заведения, открыт Калмыцкий научно-исследовательский институт языка, литературы и истории, планируется создать Калмыцкий государственный педагогический институт и т.д., все же в настоящее время Калмыкия остро нуждается в собственных кадрах, которых практически у нее нет. В связи с тем, что калмыцкое языкознание тоже страдает от отсутствия научных кадров, проф. Т.А. Бертагаев предложил мне поступить в аспирантуру Института языкознания АН СССР по калмыцкому языку. Это предложение профессора меня смутило. Конечно, мне хотелось помочь республике, но я плохо знала родной язык. Дело в том, что, с тех пор как мои родители создали свою семью, они никогда не жили среди калмыков (жили в разное время в Москве, Ташкенте, Улан-Баторе, Бийске Алтайского края). Поэтому мы, их дети, я и мои сестры (старшая Джана и младшая Долорес), выросли и получили высшее образование в русской языковой среде (школу и вузы окончили на русском языке). Для меня русский язык был родным. Необходимых знаний о калмыцком языке у меня не было. Об этом я откровенно сказала профессору, на что он отреагировал, сказав, что такие знания можно получить при желании, если будете учиться в аспирантуре. Позже разговор о моем поступлении в аспирантуру имел продолжение в кабинете у директора Института языкознания АН СССР, который предложил мне следующую помощь в деле изучения калмыцкого языка: если найдется в Москве учитель калмыцкого языка, то институт примет этого человека в свой штат на условиях почасовой оплаты.
В сентябре 1959 г. я успешно сдала вступительные экзамены и была зачислена в аспирантуру Института Языкознания АН СССР. Зав. аспирантурой в то время была молодая, красивая, модная Нина Давидовна Арутюнова, к.филол. н.
В аспирантуре я изучала специальные дисциплины: калмыцкий язык, старописьменный монгольский язык, старописьменный калмыцкий язык, древнемонгольский язык, по которым мне предстояло сдать кандидатские минимумы.
Проф. Т.А. Бертагаев вел две дисциплины: 1) старописьменный монгольский язык и старописьменный калмыцкий язык и 2) древнемонгольский язык. Он быстро научил меня читать и писать как на старописьменном, так и старописьменном калмыцком языке. Особенно мне нравились занятия по старописьменному калмыцкому языку. Я с удовольствием писала буквы, их сочетания, слова, предложения и целые тексты. Оба письма для меня были необычными и вызывали изумление, так как слова писались не в линию, а вертикально. Позже умение читать и переводить тексты на старописьменном калмыцком языке позволило мне познакомиться в Национальном архиве Республики Калмыкия (г. Элиста) с тысячами официально-деловых писем калмыцких ханов и калмыцких владельцев на старописьменном калмыцком языке (тодо бичиг «ясное письмо») XVIII века в адрес Петра Великого, русских императриц, астраханских и казанских губернаторов, командиров и комендантов волжских городов и т.д., которые, как оказалось, лингвистике были не известны. Позже, после окончания аспирантуры, я увлеклась текстами на старописьменном калмыцком языке. Это увлечение дало свои результаты. Так, только по результатам работы со старописьменными калмыцкими текстами, отложившимся в Национальном архиве РК, за последние два десятилетия мной написаны и опубликованы 4 монографии:
- Сусеева Д.А. Письма хана Аюки и его современников (1714-1724 гг.): опыт лингвосоциологического исследования. Ответственный редактор член-корр. РАН Э.Р. Тенишев. - Элиста: АПП «Джангар», 2003. – 456 с.;
- Сусеева Д.А. Грамматический строй калмыцкого языка XVIII века: морфонология и морфология» (на материале писем калмыцких ханов и их современников). Ответственные редакторы член-корр. РАН Дыбо А.В. и к. филол. н. Омакаева Э.У. - Элиста: Издательство КИГИ РАН и КалмГУ, 2011. – 200 с.;
- Сусеева Д.А. Письма калмыцких ханов XVIII века и их современников (1713-1771 гг.). Избранное. – Элиста: ЗАОР НПП «Джангар», 2009. – 992 с.;
- Сусеева Д.А., Котяева Е.С., Олядыкова Л.Б., Ярмаркина Г.М. Русские переводы XVIII века деловых писем калмыцких ханов и их современников: тексты и исследования. – Элиста: Изд-тво ФГБО УВПО Калмыцкий государственный университет, 2013. – 744 с.
Калмыцкому языку в годы учебы в аспирантуре меня учила Нимя Хараевна Коваева, которая жила в Москве. Интересна ее судьба. До войны она была директором средней школы в г. Элисте и учителем калмыцкого языка. Она была женой Председателя Совета Министров Калмыцкой АССР, который в 1937 г. был репрессирован. В 1957 г. Н.Х. Коваеву из ссылки вызвали в Москву, пригласили в Орготдел ЦК КПСС, принесли ей извинения за репрессию ее мужа и предложили ей и ее двум сыновьям квартиры в Москве и Ленинграде (на выбор). Так, после сибирской ссылки она оказалась в Москве и жила в многоквартирном доме на Ленинском проспекте, куда я ездила к ней на уроки калмыцкого языка.
Уроки давались мне с трудом, так как не было учебников, словарей, литературы на современном калмыцком языке. Однажды я попросила Нимю Хараевну, чтобы она к очередному уроку записала одну из известных ей сказок на калмыцком языке. После этого занятия пошли интереснее и легче, так как я стала анализировать не только звучащую речь учительницы, но и язык письменных текстов, которые представляли собой каждый раз новые записи калмыцких сказок, написанных рукой Нимы Хараевны. Некоторые тетради с ее сказками я храню до настоящего времени. Вспоминаю, как мы радовались с Нимёй Хараевной, когда нам в руки попала одна из первых книг на современном калмыцком языке, изданных после восстановления республики в 1957 г., а именно: сборник сказок «Седклин күр» («Задушевный разговор») [Элиста, 1960]. На занятиях у Н.Х. Коваевой я училась живой калмыцкой речи.
Теоретических учебников по современному калмыцкому языку в период моей учебы в аспирантуре не было в природе. Первая теоретическая грамматика современного калмыцкого языка была опубликована много лет спустя, когда я уже окончила аспирантуру, т. е. только в 1983 г. («Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология». –Элиста, 1983). Не было и словарей современного калмыцкого языка. Первый такой словарь был опубликован только в 1977 г. (Хальмг-орс толь. – Москва: Изд-во «Русский язык», 1977). Теорию калмыцкого языка мне пришлось изучать по грамматикам XIX века (Шмидта, Попова, Бобровникова) в читальном зале библиотеки им. В.И. Ленина. Калмыцкие примеры, которые приводились авторами этих грамматик, не имели никакого отношения к современному калмыцкому языку. Они отражали состояние книжного калмыцкого языка XVII-XVIII в.в. Причем примеры приводились из книг на религиозные темы, которые, естественно, не отражали живую речь. В деле изучения лексики и грамматики современного калмыцкого языка, как не парадоксально, мне помогали мои знания теоретической грамматики и лексики современного русского языка.
Кроме специальных дисциплин, в аспирантуре мы изучали философию, общее языкознание и иностранный язык (немецкий). На этих совместных занятиях я познакомилась с остальными аспирантами, которые поступили одновременно со мной в аспирантуру.
Со мной училисьв аспирантуре, как помню: Монгуш Доруг-оол Алдын оолович (из Тувы), Василий Тадыкин (из Горно-Алтайска), Вели Сарханович Хидиров (по национальности крыз из Дагестана), Елена Константиновна Молчанова (из Москвы, специалист по иранскому языку), А.А.Леонтьев (из Москвы, специалист по психолингвистике) и др.
Читали лекции для нас, аспирантов, такие известные лингвисты, как Георгий Петрович Торсуев (по фонетике), член-корр. АН СССР Виктория Николаевна Ярцева (по актуальным вопросам языкознания), Макаев Энвер Ахмедович (по античной и средневековой филологии) и др. Особенно мне нравились лекции В.Н. Ярцевой, которые она нам читала на Волхонке, на маленькой сцене актового зала. Во время лекции она спокойно сидела на стуле, скрестив руки, и тихим голосом, в медленном темпе рассказывала о Фердинанде де Соссюре, американской лингвистике, пражской школе, датском структурализме и т.д. Мне было интересно слушать эти лекции потому, что совсем недавно (всего год назад), когда я училась в университете, на лекциях, посвященных актуальным вопросам языкознания, эти направления рассматривались только в свете марксизма-ленинизма отрицательно, как направления буржуазного толка. В лекциях В.Н. Ярцевой эти направления предстали по-новому, более интересно, объемно и детально, поскольку рассматривались не только их отрицательные аспекты, но и положительные. Экзамен по общему языкознанию я сдала удовлетворительно, хотя серьезно готовилась к нему. Дело в том, что мне достался вопрос о значении слова по книге Г. Пауля «Принципы истории языка». Видимо, я не совсем правильно в своем ответе интерпретировала значение слова, данное Г. Паулем. А ведь я добросовестно, от корки до корки проштудировала ее на немецком языке в читальном зале библиотеки им. В.И. Ленина. Русского перевода книги Г. Пауля еще тогда не было. Я была уверена, что Г. Пауля я знаю. Дело в том, что и моя дипломная работа «Субстантивация причастий в современном русском языке», защищенная на «отлично» в Казахском госуниверситете, опиралась на учение Г. Пауля о разграничении двух типов значений слова: узуального и окказионального.
В Институте философии АН СССР слушали лекции по диалектическому и историческому материализму.
В 1960-1961 гг. я сдала кандидатские экзамены и зачет по 7 дисциплинам:
- 20.05.1960 г. по диалектическому и историческому материализму - хорошо (члены экзаменационной комиссии: Новиков М.И., д. филос. н, проф.; Каирян В.М., к.филос. н, доц.; Белова Н.И., к.филос. н.; Арутюнова Н.Д., к. филол. н.);
- 05.07.1960 г. по общему языкознанию - удовлетворительно (члены экзаменационной комиссии: Гухман М.М., д. филол. н., проф.; Торсуев Г.П., к. филол. н.; Реформатский А.А., к. филол. н.);
- 12.12.1960 г. по калмыцкому языку – отлично (члены экзаменационной комиссии: Пашков Б.К., д.филол.н., проф.; Бертагаев Т.А., д.филол. н., проф.; Дарбеева А.А., к.филол. н.);
- 17.04.1961 г. по спецвопросу «Типы именных словосочетаний в современной калмыцкой терминологии и прилегающей к ней лексике» - отлично (члены экзаменационной комиссии: Бертагаев Т.А., д.филол. н., проф.; Дарбеева А.А., к.филол. н.; Левитская Л.С.) - отлично;
- 03.06.1961 г. по немецкому языку - хорошо (члены экзаменационной комиссии: Левицкая Е.В., ст. препод.; Оборина Э.К., препод.; Миляева Р.П., препод.);
- 17.04.1961 г. по старомонгольскому и старокалмыцкому письменным языкам - отлично (члены экзаменационной комиссии: Бертагаев Т.А., д.филол. н., проф.; Дарбеева А.А., к.филол. н.; Левитская Л.С.);
- 10.05.1960 г. по древнемонгольскому языку - зачет (члены экзаменационной комиссии: Бертагаев Т.А., д.филол. н., проф.; Дарбеева А.А., к.филол. н.).
Во время учебы в аспирантуре, как помню, нас, аспирантов, привлекали к общественной работе. Так, будучи агитатором, я посещала избирателей, живших в домах, которые находились напротив института, за метро «Кропоткинская». Собрания с нами, агитаторами, проводили в зале высотного здания Министерства иностранных дел СССР. В праздничные дни, как и другие аспиранты, я дежурила на Волхонке.
В конце 1960 г. Н.Д. Арутюнова объявила аспирантам, что необходимо подготовиться к утверждению тем кандидатских диссертаций на заседании специальной комиссии. Заседание комиссии вела сама Н.Д. Арутюнова. Я не помню всех членов комиссии, но запомнила Клару Евгеньевну Майтинскую (специалиста по финно-угорским языкам), которая при обсуждении моей темы «Словосочетания в современном калмыцком языке» предложила сузить её. Тема моей диссертации, по мнению К.Е. Майтинской, скорее тема докторской диссертации, чем кандидатской. Поэтому она предложила мне ограничиться исследованием только глагольных словосочетаний. Посоветовавшись с моим научным руководителем – проф. Т.А. Бертагаевым, я приняла предложение К.Е. Майтинской. Темой моей кандидатской диссертации стала тема «Глагольные словосочетания в современном калмыцком языке».
26 июня 1961 г. у нас с мужем Арслангом Хараевым родился сын – первенец, а 11 октября 1963 г. родился второй сын. В связи с этим я взяла академический отпуск.
Диссертацию я защитила только 12 ноября 1965 г. на заседании Ученого совета Института языкознания. Как отметили оппоненты д. филол. н. Б.К. Пашков и к. филол. н. П.И. Малакшинов, «в работе Д.А. Сусеевой впервые в монголистике описываются глагольные словосочетания». Председательствовал член-корр. АН СССР, директор Института языкознания Федот Петрович Филин, ученым секретарем Ученого совета был Ю.С. Елисеев. Результат голосования: из 20 голосов за присуждение ученой степени к. филол. н. – 17. Против – 2. Недействительных бюллетеней – 1.
После защиты проф. Бертагаев Т.А. предложил мне работу в секторе монгольских языков Института языкознания. Это предложение, как он сказал, согласовано с руководством института. К сожалению, по семейным обстоятельствам я не смогла принять это предложение. Мы с мужем поехали в Калмыкию, где мужу предоставили работу на опытной сельскохозяйственной научно-исследовательской станции, преобразованной позже в Научно-исследовательский институт мясного скотоводства, я поступила на работу в Калмыцкий педагогический институт на основе конкурсного отбора.
Несмотря на то, что я уехала в Калмыкию, моя связь с Институтом языкознания не прекращалась. Мой научный руководитель проф. Бертагаев Т.А. и к. филол. н. Дарбеева А.А., сотрудник монгольского сектора, обо мне всегда помнили и приглашали на различные конференции, проводимые Институтом языкознания. Благодаря сотрудникам института я принимала участие во Всесоюзных конференциях в Ашхабаде (1969 г.), Ереване (1970 г.), Алма-Ате (1976 г.) и т.д.
С благодарностью я вспоминаю своего научного руководителя член-корр. РАН Эдхем Рахимовича Тенишева, советы которого помогли мне преодолеть многие трудности и своевременно завершить работу по написанию моей докторской диссертации «Аффиксальное словообразование в калмыцком и монгольском языках в сопоставительном освещении». В этой диссертации впервые на материале двух родственных монгольских языков словообразование рассматривается как система, раскрыты производные слова как единицы словообразовательной системы, описаны их семантические структуры и словообразовательные значения (конкретные, типовые и категориальные), хранящие в себе знания, накопленные человеком. Охарактеризованы универсальные и специфические особенности комплексных единиц словообразования (словообразовательных цепей, словообразовательных парадигм и словообразовательных гнезд), которые «хранят в себе опыт человека, отражающий увиденные им связи и отношения" (Е.С. Кубрякова). В качестве Приложения к диссертации были представлены три моих словообразовательных словаря: 1) Словообразовательный словарь калмыцкого языка [Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1985], 2) Словообразовательный словарь монгольского языка [Рукопись], 3) Монгольско-калмыцкий словообразовательный словарь [Рукопись], который опубликован в 2015 г. Большую помощь в свое время оказало мне руководство Института языкознания РАН.
Когда в 90-е годы закрылись советы по защите диссертаций по монгольским языкам, директор Института языкознания РАН член-корр. РАН В.М. Солнцев, по согласованию с вышестоящими органами, организовал Ученый совет для разовой защиты. Как говорил В.М. Солнцев, поддержали его в этом деле старейшие сотрудники института, в частности член-корр. АН СССР В.Н. Ярцева. Благодаря этому Ученому совету 19 мая 1995 г. в Институте языкознания РАН я защитила докторскую диссертацию. Оппонентами на Ученом совете выступили академик АН Монголии А. Лувсандэндэв и д. филол. н. проф. Д.А. Павлов (Калм.ГУ).
В последние десятилетия мои связи с Институтом языкознания РАН тоже не прекращаются. В 2002 г. в секторе урало-алтайских языков защитила кандидатскую диссертацию моя аспирантка Нина Дмитриевна Асирова на тему «Исследование частей речи в калмыцком языке XVIII века (на материале деловых документов)».
У меня сохраняются тесные научные связи с одним из ведущих ученых в области современной монголистики, с д. филол. н. Григорием Цереновичем Пюрбеевым, работающим в Институте языкознания РАН свыше 50 лет, который подготовил более 10 кандидатов и докторов филологических наук для Калмыкии. В подготовке научных кандидатов и докторов филологических наук для Калмыкии принимали активное участие член-корр. РАН Э.Р. Тенишев, проф. Баскаков и другие ведущие специалисты Института языкознания РАН..
Нахожу поддержку и у член-корр. А.В. Дыбо, которая принимала участие в обсуждении моей монографии «Письма хана Аюки и его современников (1714-1724 гг.): опыт лингвосоциологического исследования» [Элиста: АПП «Джангар», 2003. – 456 с.]. Кроме того, она является одним из ответственных редакторов моей монографии «Грамматический строй калмыцкого языка XVIII века: морфонология и морфология» (на материале писем калмыцких ханов и их современников) [Элиста: Издательство КИГИ РАН и КалмГУ, 2011. – 200с.].
Завершая свои воспоминания об Институте языкознания РАН, хочу подчеркнуть, что мои воспоминания, я думаю, где-то могут быть субъективными, поскольку вспоминаю свою жизнь в науке протяженностью в 60 лет, которая началась в далеком в 1959 г., с момента поступления в аспирантуру. Я могла что-то упустить, кого-то не назвать, поэтому приношу заранее за это извинить меня.
Я была первой из Калмыкии, которая поступила в аспирантуру Института языкознания РАН и защитила кандидатскую диссертацию. Надеюсь, что мои молодые коллеги-преподаватели Калмыцкого государственного университета, которые учились после меня тоже в этом институте, напишут свои воспоминания. Тогда мы получим более полную картину о той огромной роли (государственного значения), которую сыграл Институт языкознания РАН в деле подготовки научных кадров для Калмыцкой Автономной Республики.
Знакомство с А.А. Кибриком, молодым директором Института языкознания РАН, известным ученым в области когнитивной лингвистики, вселяет надежду на то, что связи Института языкознания РАН и Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова (во главе с ректором Б.К. Салаевым) будут и в будущем развиваться плодотворно на благо республики и страны, как и в прежние годы.