Институт языкознания продолжает приуроченный к предстоящему юбилею цикл интервью, посвящённых истории Института. В десятом интервью Надежда Макеева побеседовала с Ириной Сергеевной Рябовой, старшим научным сотрудником отдела африканских языков.
Об отделе африканских языков и коллегах по отделу
Это были люди с очень серьёзным базовым лингвистическим образованием. Та же Антонина Ивановна Коваль, замечательный совершенно исследователь. Работам её нет равных в мире. Печаль только, что она писала только по-русски, и не всё, что она писала, известно. Но она это делала принципиально, потому что французским, в общем, владела. Но писала только на родном языке. У нас был восхитительно доброжелательный, сплочённый, почти родной коллектив. Даже если в семье бывали ссоры, неприятности... всё, что связано у меня с нашим отделом — это только ощущение счастья. <...> Мы были оазисом, такой нишей, которой завидовали. Я оптимист, я вообще люблю людей, но может быть, ещё и потому, что я всю жизнь в отделе африканских языков, где никто никогда друг другу ничего не сделал плохого.
Я видела человека, молодого, который всё время таскал книги. Я не помню, чтобы, встретив его в коридоре, не увидела бы в его руках книжки, перевязанные верёвкой. Поэтому я для себя решила, что это курьер. Но нет, это был Виктор Алексеевич Виноградов. <...> Как в нашем отделе оказался Виктор Алексеевич, вся жизнь которого потом оказалась связана с отделом? Ставок в отделе теоретического языкознания не было, и тогда Виктория Николаевна Ярцева, в то время руководившая Институтом и очень ценившая Виктора Алексеевича как учёного, пригласила к себе Наталью Вениаминовну [Охотину] и сказала: «Хочешь нашу дружбу укрепить? Бери Виноградова в отдел». А поскольку Наталья Вениаминовна имела право набирать к себе сотрудников, вот так у нас появился Виктор Алексеевич, и африканистика обрела в его лице крупнейшего теоретика африканского языкознания — чего наверное не случилось бы, не случись всё так, как оно произошло.
Об институтских «капустниках»
Вся наша жизнь протекала в Институте — и профессиональная, и общественная, весёлая. Было свободное время, которое мы проводили здесь. И самое замечательное впечатление после воспоминаний о секторе были наши «капустники». Народу талантливейшего был практически весь Институт. Сочинялись стихи, подбирались мелодии, создавались сюжеты — и всё это было весело, жизнерадостно, очень празднично.