В последнее время чрезвычайную остроту приобрела проблема отказа матери от здорового новорожденного ребенка, причем это явление далеко вышло за рамки социально неблагополучных семей, поэтому очень важно вовремя установить степень готовности женщины к материнству.
На протяжении репродуктивного цикла меняется физическое состояние женщины, развивается ребенок (рост плода, шевеление), происходят изменения в сознании матери (отношение к ребенку, восприятие его). Речь очень чувствительна к изменениям состояния сознания, эмоциональной сферы. Поэтому исследование динамики речевых характеристик женщин в период репродуктивного цикла могло бы помочь проследить возникновение кризисных моментов в поведении женщины, выявить потенциальную группу риска, а также определить лингвистические маркеры девиантного (отклоняющегося) материнского поведения.
Клиническая беседа и психологическое тестирование женщин в период первого, второго и третьего триместра позволили определить характер отношения будущей матери к ребенку. Было выявлено два типа отношений: адекватный и отвергающий [Филиппова 1999].
Адекватный тип материнского поведения предполагает отношение к ребенку как к субъекту, ориентацию одновременно и на себя, и на состояние ребенка.
Отвергающий тип отношения к ребенку предполагает искажение материнского поведения. Это может проявляться в недостаточной субъективизации ребенка, неудовлетворенности собой, резких сменах настроения, противоречивости и непоследовательности эмоционального реагирования на состояние ребенка, неадекватно пониженной или повышенной ценности ребенка и т.п. Еще одним способом проявления этого типа материнского поведения может быть игнорирующее отношение к ребенку, эмоциональная отстраненность от него, отношение к нему как к объекту, неудовлетворенность характером развития ребенка и т.п.
Сравнение характеристик речи женщин с адекватным и отвергающим типом отношения к ребенку должно выявить лингвистические маркеры девиантного материнского поведения.
С этой целью были обследованы 26 женщин, каждая из них — на протяжении всего срока беременности, в период первого, второго и третьего триместра.
Испытуемым задавались однотипные вопросы о ребенке и на бытовые темы. Вопросы о ребенке варьировались на протяжении срока беременности в соответствии с тем, какая информация о ребенке являлась для будущей матери наиболее актуальной. Так, в период первого триместра испытуемых просили рассказать, как они представляют себе будущего ребенка, чем он для них является; второго — вопросы, связанные с шевелением ребенка и ощущениями матери, а в период третьего триместра испытуемые должны были рассказать о том, что они увидели на УЗИ и как они теперь представляют себе своего ребенка.
Женщин просили отвечать на вопросы как можно более развернуто, в случае слишком коротких ответов задавались дополнительные вопросы в рамках предложенной темы. Предварительно с каждой испытуемой был установлен контакт, позволяющий ей чувствовать себя непринужденно в процессе аудиозаписи.
Материалом для лингвистического исследования послужили аудиозаписи рассказов каждой из 26 испытуемых о будущем ребенке в период первого, второго и третьего триместра беременности.
Тексты о ребенке были выбраны для анализа по нескольким причинам. Во-первых, потому, что эта тема наиболее естественна в той ситуации (больница, женская консультация), в которой производилась аудиозапись бесед с испытуемыми. Во-вторых, эта тема являлась наиболее эмоционально близкой для них. Кроме того, именно тексты о ребенке были наиболее сходны у всех женщин в том смысле, что отражали описание воображаемого объекта.
Именно исследование звучащего текста представляло наибольший интерес, поскольку позволило затронуть вопросы, связанные с паузацией, явлениями хезитации и эмоциональной окрашенностью речи.
Все аудиозаписи были расшифрованы и затранскрибированы.
В транскрипции были использованы следующие символы:
Текст о ребенке представляет собой результат вербализации мысленного образа ребенка, возникшего в сознании будущей матери. Под мысленным образом понимается «репрезентация в уме не присутствующего объекта или события» [Солсо 1996: 276]. Мысленный образ отражает часть модели мира, включая при этом модели поведения, оценки и отношения в этой модели мира к данному объекту: «репрезентация мира в форме образа оказывается… чрезвычайно зависимой от мотивационно-потребностной сферы и эмоционального состояния субъекта» [Петренко 1997: 11].
Источники формирования образа могут быть различны: «специально предусмотрена возможность не только зрительных образов, но и образов, сформированных через другие модальности» [Солсо 1996: 277]. Образ может обладать любыми свойствами, в том числе и пространственными [Kosslyn, Pomerantz 1977].
В лингвистическом плане возможность формирования образа с помощью разных модальностей предполагает его объемность, многообразие характеристик, что непосредственно связано с количеством и качеством [Миронова 1999] квалификативов, «признаковых» слов, в основном определений разного рода (согласованных и несогласованных) и обстоятельств, которые используются для описания, характеризации объекта, действия или признака. Показательны в этом смысле и интенсификаторы, слова, демонстрирующие силу проявления определенного признака, действия или качества.
Возникновение определенного образа в памяти человека одновременно провоцирует «всплывание» всех известных в связи с этим образом фактов. Но время доступа к этим фактам может быть различным: одна информация мгновенно появляется в памяти, другая требует длительного времени [Ellis, Hunt 1993]. Меньшая доступность информации может объясняться меньшей частотой ее использования [Кубрякова, Шахнарович, Сахарный 1991] и, следовательно, меньшей ее важностью, эмоциональной значимостью для субъекта.
Со временем доступа к определенной информации связаны такие характеристики речи, как паузация и явления хезитации (колебания) — паузы и речевые «сбои», а также «сорняки» (лексикализованные паузы колебания) и слова со значением неопределенности. Такие лексические единицы могут свидетельствовать о желании — нежелании женщины вести беседу о ребенке. Последнее может объясняться отсутствием у нее достаточной с ее точки зрения или легко доступной информации по этой теме и, следовательно, ее неадекватным отношением к будущему ребенку.
Важность, значимость темы для субъекта проявляется в лингвистических характеристиках речи, традиционно связываемых с выражением эмоций [Носенко 1980]. Это в первую очередь так называемые суперсегментные, просодические характеристики речи — темп, тембр, акцентная выделенность. Но содержательны в этом плане и интенсификаторы, и квалификативы, и явления хезитации, которые в последнее время все чаще связываются именно с эмоциональным состоянием человека [Christenfeld, Creager 1996] или отношением его к теме разговора [Paul et al. 1987].
Итак, для анализа особенностей речи женщин, находящихся на различных стадиях репродуктивного периода, были выбраны следующие показатели:
1. Темп речи рассматривался в двух аспектах:
Неровный темп предполагает изменение его на протяжении текста, например «медленный/быстрый» или «средний/быстрый», тогда темп называется комбинированным.
2. Объем текста и объем синтагмы. Традиционно в лингвистике синтагма определяется как ритмико-смысловая единица звучащего текста. Границы синтагм были также определены с помощью аудитивного анализа. Мы намеренно не устанавливаем ранга ритмико-смысловых единиц (синтагма — фраза), поскольку фраза в процессе аудитивного анализа вычленяется недостаточно определенно.
Объем синтагмы и текста измерялся в количестве лексических единиц (ЛЕ).
Отдельно рассматривались синтагмы, состоящие из одной лексемы /ВОТ/ или реже из двух лексем /НУ ВОТ/ и завершающие обычно отдельное высказывание или некоторый смысловой блок высказываний (/НУ я не знаю мне кажется что будет мальчик / мне просто хочется мальчика / ВОТ /). Будучи лишены фактологической информации, такие синтагмы, тем не менее, многофункциональны: ритмически организуют текст, несут делимитативную функцию, указывают на завершение блока информации, дают время говорящему для осуществления контроля за предыдущим и для подготовки последующего высказывания.
3. Явления хезитации и слова со значением неопределенности. Под явлениями хезитации (колебания) понимается довольно широкий круг явлений [Миронова 1994: 13]:
3.1. незаполненные паузы колебания (ПК), связанные с полным прекращением фонации. Они могут находиться внутри синтагмы (такой… носик маленький) или на стыке синтагм (/светлые глазки /// НУ: конечно еще такой как … новорожденный/);
3.2. заполненные паузы колебания (ПК); заполнителями таких пауз могут быть:
3.3. так называемые «сорняки», лексикализованные паузы колебания, т.е. десемантизированные или частично десемантизированные лексемы русского языка (НУ, ВОТ, ТАМ, ЭТО САМОЕ); Важно было отличать их от тех же лексических единиц, но сохранивших свое значение. Например, слово «там» в первом примере не является «сорняком», а указывает на место действия /там экран так стоит, что его не развернуть/, а во втором примере — является и, соответственно, обозначается заглавными буквами: /НУ: не знаю ТАМ дрыгается, шевелится/;
3.4. речевые «сбои», касающиеся конкретной лексической единицы:
3.5. речевые «сбои», касающиеся высказывания в целом:
3.6. слова со значением неопределенности («не знаю», «мне кажется», «как бы», «наверное», «может быть», «что-то» и т.п.).
4. Средства эмоциональной окрашенности речи.
Поскольку все тексты имели разный объем, показатели выражались не с помощью абсолютных значений, а с помощью коэффициентов, позволяющих получить объективную картину их соотношения.
Все параметры, имеющие отношения к высказыванию и связанные с процессами, происходящими с высказыванием в целом (количество незаполненных пауз колебания на стыке синтагм, количество незавершенных высказываний, количество перестроек высказывания), вычислялись как отношение количества подобных явлений в тексте к общему количеству синтагм в тексте.
Показатели, связанные с лексической единицей (количество незаполненных пауз колебания внутри синтагмы, количество заполненных пауз колебания, количество «сорняков», количество слов со значением неопределенности, определений, наречий и наречных сочетаний, повторов-хезитаций и повторов-интенсификаторов, интенсификаторов, фальстартов и заиканий, количество акцентно выделенных слов и диминутивов), вычислялись как отношение количества подобных явлений в тексте к общему количеству лексических единиц в тексте; для удобства восприятия в таблице коэффициенты заменены данными для текста из 100 лексических единиц.
Сравнительные данные для групп женщин с адекватным и отвергающим стилем поведения группы приведены в таблице 1, показатели для отвергающей группы даны в скобках.
Для носителей отвергающего стиля поведения, в отличие от адекватного, не происходит увеличения объема синтагмы к третьему триместру репродуктивного цикла. Показатели объема синтагмы носят скачкообразный характер, увеличиваясь в период первого триместра беременности, уменьшаясь/ стабилизируясь в период второго и третьего триместра беременности (6,2 — 4,7 — 4,9), т. е. характерное для представительниц адекватной группы плавное увеличение объема синтагмы происходит не с первого, а со второго триместра беременности.
Неровность, скачкообразность у женщин с отвергающим стилем поведения наблюдается и в данных по незаполненным паузам колебания на границе синтагм и синтагмам типа /ВОТ/. Если у женщин с адекватным отношением к ребенку количество этих речевых явлений начинает возрастать со второго триместра, то у отвергающих — только к третьему.
Лингвистические показатели | I триместр | II триместр | III триместр |
---|---|---|---|
Объем текста в ЛЕ | 111 (162) | 137 (156) | 91 (84) |
Средняя длина синтагмы в ЛЕ | 4,2 (6,2) | 4,8 (4,7) | 5,1 (4,9) |
Количество синтагм / ВОТ/ | 7,3 (3,6) | 13,5 (3,0) | 8,7 (13,1) |
Количество незаполненных ПК на стыке синтагм | 15,5 (15,7) | 26,5 (11,6) | 25,7 (14,8) |
Количество заполненных ПК | 4,4 (9,2) | 4,5 (3,9) | 3,5 (6,6) |
Количество незаполненных ПК | 4,4 (5,8) | 4,0 (4,0) | 6,4 (5,9) |
Количество «сорняков» | 8,8 (9,2) | 9,7 (8,9) | 9,0 (7,3) |
Количество неопределенных ЛЕ | 6,1 (3,5) | 6,7 (8,8) | 4,5 (10,4) |
Количество фальстартов, повторов-хезитаций и т.п. | 2,0 (2,3) | 2,1 (1,3) | 1,9 (1,1) |
Количество интенсификаторов, включая повторы | 2,8 (2,3) | 1,5 (2,4) | 3,1 (1,6) |
Количество определений | 9,4 (3,4) | 5,3 (5,3) | 12,4 (12,0) |
Количество обстоятельств | 3,2 (3,9) | 5,5 (5,4) | 4,1 (4,8) |
Количество акцентно выделенных ЛЕ | 4,6 (0,7) | 5,5 (5,4) | 4,2 (4,2) |
Количество диминутивов | 5,3 (- ) | 4,7 (2,0) | 6,3 (5,2) |
Количество перестроек высказывания | 4,2 (3,7) | – | – |
Количество незавершенных высказываний | 9,1 (12,0) | 3,7 (3,7) | – |
В период первого триместра беременности количество определений у женщин с отвергающим типом отношения к ребенку значительно ниже, чем у тех, чье отношение к ребенку является адекватным (3,4–9,4). Выравниваются показатели для отвергающего и адекватного типа только ко второму триместру (5,7–5,3 для второго и 12,0–12,4 для третьего триместра).
Одновременно с этим у женщин с отвергающим типом поведения к третьему триместру резко увеличивается количество слов со значением неопределенности (3,5–10,4), а для женщин с адекватным поведением этот процесс идет в обратном направлении (6,1–4,5).
Если для женщин с адекватным типом поведения характерно практически одинаковое количество акцентно выделенных лексических единиц во время всего периода беременности (4,6–5,5–4,2), то женщины с отвергающим типом поведения достигают этого результата только к третьему триместру (0,7–2,0–4,2), постепенно увеличивая в своей речи количество акцентно выделенных слов. Аналогичная картина наблюдается с диминутивами. У представительниц отвергающей группы в первый триместр они вообще отсутствуют, во втором их меньше, чем у женщин с адекватным типом поведения (2,0–4,7), и только к третьему триместру данные становятся сопоставимым: 5,2 для отвергающего типа и 6,3 для адекватного.
В таблице 2 приведены данные о количестве женщин, для которых характерны те или иные темповые или тембральные речевые характеристики. Данные для женщин с отвергающим стилем поведения приведены в скобках.
Темп / Тембр | I триместр | II триместр | III триместр |
---|---|---|---|
медленный | 15% ( –) | 15% ( –) | 13% (20%) |
средний | 60% (67%) | 30% (33%) | 48% (60%) |
быстрый | 20% (33%) | 35% (67%) | 26% (20%) |
комбинированный (неровный) | 5% (–) | 20% (–) | 13% ( –) |
эмоционально окрашенная речь | 70% (67%) | 85% (100%) | 65% (60%) |
нейтральная речь | 30% (33%) | 15% (–) | 35% (40%) |
Результаты исследований темпа и тембра не позволяют делать глобальных выводов, но вместе с тем можно сказать, что для женщин с отвергающим типом отношения к ребенку несколько более характерен медленный темп речи и менее характерна ее эмоциональная окрашенность.
Итак, лингвистическими маркерами девиантного поведения женщины в период беременности можно считать объем синтагмы, количество определений, слов со значением неопределенности, акцентно выделенных слов и диминутивов.
В целом можно сделать вывод о том, что присутствующий в сознании носительниц отвергающего типа поведения образ ребенка медленнее, только ко второму триместру, приобретает объемность, некоторый набор признаков и характеристик, одновременно сохраняя и черты неопределенности.
Процесс эмоционального принятия ребенка у таких женщин замедляется, сдвигается ко второму, а иногда и к третьему триместру. Это отличает группу с отвергающим типом поведения от группы с адекватным типом поведения, где эмоциональное принятие ребенка характерно уже для первого триместра беременности.
Наше исследование носило пилотажный характер, и мы не ставили своей целью получение окончательных результатов, но хорошую согласованность полученных нами данных можно рассматривать как свидетельство плодотворности подобного подхода к анализу материнского поведения.
, , Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М., 1991.
Устный спонтанный диалог и явления речевого колебания (теоретический и прикладной аспект). АКД. М., 1994.
Образ младенца: фантазия и реальность // Труды Международного семинара Диалог–99. Таруса, 1999. Т.1. С.186–195.
Попытка системного подхода к анализу речи в состоянии эмоциональной напряженности // Психологический журнал. 1980, Т. 1, 6. С.54–61.
Основы психосемантики. Смоленск, 1997.
Когнитивная психология. М., 1996.
Психология материнства и ранний онтогенез. М., 1999.
The Architecture of Cognition. Cambridge, 1983.
, Anxiety, Alcohol, Aphasia, and Ums // Journal of Personality and Social Psychology, 1996, 70/3. P.451–460.
, Fundamentals of Cognitive Psychology. Madison, 1993.
, Imagery, Proposition, and the Form of Internal Representation // Cognitive psychology, 1974, 9, P.52–76.
, , , Marital Conflict and Adjustment: Speech Nonfluencies in Intimate Disclosure // Journal of Genetic Psychology, 1987, 149/2, P.175–189.
1 Исследование поддержано Российским фондом фундаментальных исследований (Грант № 97-06-804010)